МЕДВЕДЬ БУРЫЙ ОБЫКНОВЕННЫЙ

Медведи распространены от Испании до Камчатки и от Лапландии и Сибири до Ливана и восточной части Гималаев. В Европе медведи населяют еще и поныне все высокие горы; всю Россию, всю Северную и Среднюю Азию, за исключением голых степей, Сирию, Палестину, Персию, Афганистан, от Гималаев к востоку до Непала и, наконец, в Африке горы Атлас. Непременным условием жизни медведя служат высокие, сплошные и непроходимые или малопосещаемые людьми леса, изобилующие ягодами и другими плодами. От злейшего своего врага — человека — он ищет спасения в логовищах, под корнями или в дуплах деревьев, горных пещерах, в темных непроходимых лесах и болотах с сухими островами.

Он иноходец, следовательно, при ходьбе и беге становится одновременно то на обе правые, то на обе левые лапы, поэтому все время тяжело переваливается из стороны в сторону. При ускоренном беге пускается в очень быстрый галоп, легко догоняет человека. В гору бежит еще быстрее, чем на ровном месте, чему способствует длина его задних ног. С горы он может спускаться только медленно, так как иначе легко перекувыркнулся бы через голову. Кроме того, он отлично плавает и искусно лазает; впрочем, в старости, когда становится очень жирным и тяжелым, избегает лазанья по деревьям, особенно если ствол их гладкий и не имеет сучьев. Огромная сила и крепкие когти облегчают медведю лазанье: он может влезть даже на очень крутые склоны скал. Из пяти чувств у него лучше всего развиты обоняние и слух; зрение, напротив, довольно плохое. Вкус, кажется, очень хорошо развит.

Кременц представил нам многие наблюдения, касающиеся тонкости чувств медведя. По его словам, медведь слышит в лесу при тихой погоде щелканье курка на расстоянии 70 шагов, треск ломающегося под ногами хвороста в палец толщиной — за 135 и довольно тихий свист — за 60 шагов. Медведь, лежавший в зимней берлоге, выглянул из своего убежища при приближении охотников уже за 210 шагов, хотя к нему подходили очень осторожно, на лыжах и против ветра. Ручные медведи этого наблюдателя узнавали своего хозяина за 50—70 шагов; но на 80—100 шагов их зрения уже не хватало. Хлеб, намазанный медом, чуяли они в траве за 30 шагов, а когда это лакомство было спрятано в кротовой норе — за 20 шагов.

Зубная система медведя свидетельствует о том, что он — животное всеядное, но его рацион состоит преимущественно из растительной пищи. Разными насекомыми, такими, как жуки, слизни, он тоже при случае любит полакомиться. Месяцами довольствуется подобной пищей, наедается, как рогатый скот, всходами ржи или сочной травой, ест зреющие злаки, почки, овощи, желуди, лесные ягоды, грибы; разрывает муравейники, лакомится как личинками, так и муравьями, кислота которых, кажется, особенно ему по вкусу; выискивает пчелиные ульи, которые предоставляют ему лакомую и особенно вкусную пищу. Нападения пчел для него весьма чувствительны: он ревет от боли, катается по земле, старается лапами сорвать своих мучительниц; если же ему становится совсем плохо, бежит без оглядки. Однако рано или поздно возвращается назад, чтобы добыть любимое лакомство. В лесах гор Малого Хингана медведь переворачивает в июне и июле, когда еще нет ягод, поваленные ветром деревья и ищет в их гниющей сердцевине жуков и личинок. По таким перевернутым стволам и разрытым муравейникам узнают о его присутствии. Только начинают поспевать ягоды, как он принимается за них, а также пригибает к земле молодые плодовые деревья и кустарники, чтобы достать их плоды. Когда хлеб, особенно овес и маис, начинает наливаться, медведь появляется на полях, садится на землю и в таком положении ползает туда и сюда, чтобы с большим удобством подносить ко рту колосья; таким образом в одну ночь он опустошает довольно большие пространства. В осенние месяцы отыскивает опавшие желуди или буковые орешки, а в сибирских лесах — кедровые орехи.

Пока у медведя растительная пища в изобилии, он довольствуется ею. Но, раз попробовав животной пищи, делается хищником в полном смысле этого слова. Добычу свою он высматривает и выслеживает. Рогатый скот, как говорят, старается утомить преследованием, особенно когда тот пасется на высоких горах, загоняет его в пропасть, после чего осторожно сам спускается вслед за ним и наедается досыта. Успех увеличивает его смелость. На Урале медведь считается злейшим врагом лошадей.

Раз осмелившись, медведь подходит к хлевам, старается взломать дверь или, как это случается иногда в Скандинавии, разбирает крышу. Необыкновенная сила позволяет ему даже уносить с собой больших животных. Несколько примеров этой страшной силы приводит Кременц. Один медведь в предсмертной схватке сломал сосновые колья от восьми до десяти сантиметров толщиной. Другой, взяв в передние лапы только что убитую и еще трепещущую корову и идя на задних лапах, перенес ее через ручей в лес. Олени, косули и серны, благодаря своей осторожности и быстроте бега, довольно часто избегают медвежьих лап, но на севере Скандинавии он гоняется за лосем довольно усердно. Барсучьи норы иногда посещает и заглядывает в их отверстия. Бывает, что волки беспокоят медведя во время зимней спячки, преследуют подстреленных и даже осмеливаются нападать на медведицу, которая упорно и небезуспешно защищает своих детенышей. Ни одного четвероногого животного медведь не ненавидит и не боится так, как собаку.

С приближением зимы медведь приготовляет себе берлогу между скалами или в пещерах, а также в дуплах деревьев,таким образом приготовляет красивое и удобное ложе. При наступлении морозов медведь забирается в убежище и погружается в зимнюю спячку. Время, когда медведь осенью залегает в берлогу, весьма различно и зависит от климата и погоды. Медведица удаляется в берлогу уже в начале ноября, а медведь продолжает бродить еще в декабре, не обращая внимания на снег и мороз. Зимой во время оттепели он даже в России выходит из берлоги, чтобы напиться или поесть. Если зима теплая, то спячка медведя продолжается недолго, а в более теплом климате он, вероятно, и не думает об устройстве зимнего убежища. Об этом можно судить по медведям, содержащимся в зоологических садах. Там они вовсе не спят и ведут себя зимой почти так же, как и летом, а в теплые зимы спят разве что немного дольше, чем летом. Ко времени рождения детенышей медведица бывает вполне бодра. На воле она спит до и после родов так же крепко, как и медведь. В неволе, как я убедился из собственных наблюдений, не ест в это время ничего. Так как летом и осенью медведь обычно сытно питается, то ко времени зимней спячки бывает довольно жирен и этим жиром питается отчасти и в течение зимы.

К весне он, как и все животные, подверженные зимней спячке, очень сильно худеет. Древние, которым это было известно, заметили, что лежащий медведь имеет обыкновение лизать свою лапу, и заключили из этого, что он высасывает из лапы жир. Этим сказкам верят и рассказывают их и по сие время. Совершенно справедливо, что медведь во время зимней спячки, когда на его ступнях линяет кожа, сосет их, причем ворчит и чмокает, что слышно и на дальнем расстоянии: вероятно, он это делает, чтобы ускорить линьку, а может быть, и облегчить боль.

Пора любви наступает у медведей в мае или начале июня. Беременность продолжается по крайней мере шесть месяцев, вероятно даже более. Медведица рождает часто от двух до трех детенышей, иногда одного или четырех, редко — пять.

По словам Кременца, течка у медведиц начинается в середине лета — с 15 июня по 15 августа. До настоящих битв между самцами дело, кажется, никогда не доходит, хотя к одной самке нередко сходятся по нескольку самцов. По прекращении полового возбуждения самцы и самки расходятся в разные стороны, а медведица ходит опять с детенышами, которые и во время течки все-таки следуют за матерью на почтительном отдалении. Нельзя определить с достоверностью, достигает ли медведь половой зрелости раньше пяти-шестилетнего возраста, но Кременц по некоторым признакам считает, что это случается раньше.

Медведица родит обыкновенно между 1 декабря и 10 января; редко раньше, иногда немного позже. Из 31 случая родов 16 приходится на время от 1 декабря по 1 января, 13 — на время с 1 по 10 января, 2 — на время с 10 по 20 января. В первый раз медведица производит на свет от одного до двух детенышей, позже — до трех, а в последующие годы число детенышей колеблется между двумя и тремя и редко доходит до четырех. Старые медведицы приносят меньшее число детенышей, доходят опять до одного, несколько лет вовсе не родят и в конце жизни совершенно прекращают деторождение.

Кременц пишет: «Медведица, пока не беременна, живет совместно со своими годовалыми детенышами. Впрочем, я два раза наблюдал действительно редкий случай, когда мать прогнала двух годовалых медвежат, вероятно, вследствие новой беременности. В таких случаях она не терпит около себя старших медвжат, кусает и бьет их, пока они не оставят ту местность, где она живет. С этого времени детеныши становятся самостоятельными, не зависят больше ни от семьи, ни от матери и сами заботятся о своем пропитании».

Мать устраивает для своих детенышей настоящее гнездо; говорят, впрочем, что она их рожает иногда и в снегу. Если ее потомству грозит какая-нибудь опасность, она переносит медвежат в зубах на далекое расстояние. Достойно внимания, что мать в случае опасности храбро защищает своих уже почти взрослых и сильных детенышей. Медведица с медвежатами считает себя полной властительницей всей той местности, которую избрала для своего местопребывания, и всякое посягательство на свои права встречает нападением на нарушителя. Медвежата через четыре месяца уже настолько вырастают, что могут следовать за матерью. Она учит их лазать по деревьям, находить пищу и вообще обучает всей медвежьей науке. Покинутые матерью молодые медвежата, говорят, бродят в течение лета поблизости от старой берлоги, куда забираются в дурную погоду.

Эверсман рассказывает следующее об одном медвежьем семействе, которое переправлялось через Каму:

"Интересно, что столь крупное мощное животное способно к гибким и мелким движениям. Мне памятен случай, когда на лесной поляне на опушке сидел довольно крупный медведь и, вытянув вперед одну из задних лап, нагнув любознательно голову набок, деликатно выковыривал из моховой кочки шмелиное гнездо, причем делал это когтями одной из передних лап; достав соты, он поднес их к пасти. Челюсти его заработали, и слюна выступила обильной пеной.

ОХОТА НА МЕДВЕДЯ

Охота на медведя на берлоге

В местностях, не слишком отдаленных от столиц и больших городов, охота на медведя обходится очень дорого и доступна только богатым охотникам. Как известно, она производится почти всегда облавным способом, который требует нескольких десятков кричан, что еще более возвышает стоимость охоты. А потому небогатым охотникам, особенно живущим в глухих лесных уездах Средней и Северной России, где не всегда можно и достать потребное число людей для облавы, гораздо удобнее и дешевле стрелять купленных у промышленников медведей на берлоге. К тому же в глубокий снег охота с кричанами не всегда может быть удачна. Охота на берлоге производится с одним или лучше с двумя вооруженными проводниками, хорошо знающими место, где залег медведь. В большинстве случаев берут с собой также одну или двух хороших зверовых собак — лаек, которые бывают почти у всех зверопромышленников; обязанность этих собак — выгнать медведя из берлоги и затем не давать ему хода, задерживать его в критические для охотника минуты.

С надежной лайкой можно быть вполне уверенным в своей безопасности и удаче охоты. Необходимое условие добывания медведя на берлоге составляет умение ходить на лыжах. На расстоянии нескольких десятков метров от берлоги или перед тем, как войти в лес, охотники останавливаются, осматривают, все ли у них в порядке, снимают с себя все лишнее из одежды и, взяв собак на свору, идут к месту лежки зверя.

Не доходя до нее шагов десяти — пятнадцати, смотря по месту (чем крепче место, тем ближе подходят, и наоборот), охотник становится впереди, около самого лаза, а провожатые сбоку и несколько позади. Так как вход в берлогу обращен почти всегда на восток, а медведь, выскочивший из нее, обыкновенно направляется, т. е. метнется, вбок, к югу, то из этого следует, что всегда удобнее становиться, если позволяет местность, на юго-восток от отверстия.

В том случае, если берлога находится в чаще и буреломе, где стрельба ненадежна (пуля, задев за сучок, разрывается), прибегают иногда к следующей уловке.

Так как медведь всегда предпочитает идти лыжницей — по следу, оставленному лыжами, на котором он менее вязнет в снегу, то с южной стороны берлоги делают на лыжах большой полукруг, от которого проводят след прямо на юг. Если стать в стороне от этой последней лыжницы, выбрав удобное для стрельбы место, то медведь очень редко минует охотника. Став на место, первым долгом надо сбросить с себя лыжи и обмять снег почти до земли, ч тобы тверже стоять на ногах; затем надо осмотреть местность, по возможности до мельчайших подробностей, заметить все сучки, могущие помешать удаче выстрела. Все это делается с соблюдением глубочайшей тишины. Наконец, охотник взводит курки, спускает собак и науськивает их. Лайки подбегают прямо к челу берлоги; ощетинившись и поджав хвост, они поднимают злобный лай. Случается, что медведь минут через пять выскакивает из берлоги, бывает и так, что его приходится ждать с полчаса и более.

Дольше всех не выходит медведица с детьми, большей частью родящимися в январе или (на севере) в феврале. Кроме того, в оттепель медведь выскакивает всегда скорее, чем в мороз, иногда даже в момент остановки охотников, прежде чем они успеют приготовиться. Вообще в теплую погоду охотиться на медведей неудобно. На лай собаки медведь из своего логова отвечает ей ревом, иногда высовывает часть головы и снова прячется, иногда высовывает лапу, стараясь захватить ею собаку. Если она неопытная, то ему иногда удается схватить ее, но бывалая лайка зорко следит за движениями зверя и не даст себя поймать.

Медведь выскакивает из берлоги чрезвычайно быстро, и его первое движение всегда — броситься на собаку, как на существо безоружное и раздразнившее его. Опытная собака знает это хорошо, а потому, лишь только заметит, что медведь намеревается покинуть свое логово, ловко увертывается и стремительно бросается в сторону, хватая его затем за гачи. Момент, когда медведь кидается на собаку, самый удобный для того, чтобы убить зверя, причем выцеливать надо как можно тщательнее.

Всего неудобнее и опаснее, когда медведь скачет прямо на охотника, опустив голову к земле и заслоняя грудь. Если охотник, выстрелив, не заденет медведя, то в большинстве случаев медведь спешит скрыться; если же заденет и ранит, то зверь иногда бросается на своего преследователя. Тогда уже нужно не терять присутствия духа, не поддаваться страху, не дать промаху; кто испугается, с тем дело может кончиться плохо; но человек, владеющий собой, имеющий про запас выстрел, никогда не попадется медведю в лапы.

При неминуемой опасности, когда медведь бросился на вас после выстрела, всего лучше выхватить нож, упасть на сггану и затем распороть ему брюхо. На лежащего человека медведь никогда не бросится так злобно и стремительно, как на стоящего, у которого почти всегда сначала вышибает из рук кинжал или ружье, а затем сшибает лапами самого охотника. Вообще медведь редко пускает в ход зубы, а больше действует когтями.

Когда на берлоге охотятся без собак, то поднимают медведя громкими криками, трещотками, очень редко холостыми выстрелами из запасного ружья, отнюдь не дробью, чтобы не обозлить зверя, или же вставляют в берлогу длинным шестом. Тут медведь, как выскочит из берлоги, старается поскорее убежать от охотника и в очень редких случаях бросается прямо на человека.

Стрелять здесь большей частью приходится в угон, а так как, находясь по пояс в снегу, поневоле стреляешь медведя в зад, то угонный выстрел редко бывает смертельным и охота не всегда удается. Другое неудобство охоты на берлоге без собаки — это то, что нередко, если только берлога не грунтовая, медведь выходит не там, где его ждешь, а, пробив себе новый лаз, уходит в противоположную сторону; охотнику, таким образом, не удается не только убить зверя, но даже и увидать его.

Промышленники в северных областях России обыкновенно ходят на берлогу тоже втроем, иногда без собак. Охота производится чаще с так называемым заломом. Один становится с винтовкой прямо против входа берлоги, шагах в 5 от нее, другие два, предварительно расширив отверстие, всаживают крестообразно колья и начинают выживать зверя криками. Медведь приходит в ярость и старается втащить колья в берлогу или перегрызть их. В тот момент, когда он высовывается, и стреляют, целя в лоб. Само собою разумеется, что если берлога не грунтовая, как у нас большей частью бывает, то медведь проламывает ее сверху или сбоку, и успех охоты становится весьма сомнительным. При стрельбе в медведя, находящегося в берлоге, надо целить всегда значительно ниже того места, куда желают попасть. Это потому, что, вероятно, от испарений зверя происходит оптический обман, как бы мираж, и медведь кажется выше, чем он находится на самом деле. Опытным медвежатникам это явление очень хорошо известно.

Охота на медведей вдогонку

А. А. Черкасов. «Записки охотника Восточной Сибири»

Охота эта производится зимой на лыжах и требует не гористой и глухой местности, где бы в лесах почти не было проезжих дорог, а зимы с большим, глубоким и рыхлым снегом. Лыжи необходимо крепить таким образом, чтобы нога не выскакивала, когда приходится взбираться на коряжины и завалы, приподымая для этого ноги. Необходимо также брать с собой длинную палку, чтобы, опираясь на нее, легче было передвигаться по неровностям. Не мешает еще захватить с собой, кроме надетого на себя полушубка, запасную теплую одежду, тулуп или шубу, потому что случается ночевать в лесу. При охоте вдогонку необходимо иметь теплую, но легкую одежду — полушубок вскоре приходится сбрасывать, так как он стесняет движения и ходить в нем на лыжах очень жарко.

Охота вдогонку производится в основном, когда медведь, ранее потревоженный в берлоге, не ложится, а лежит на слуху, поверх снега, т. е. преимущественно на так называемых шатунов. В большинстве случаев шатунами делаются медведи, до поздней осени кормившиеся падалью или дравшие скот и не успевшие приготовиться к зимней спячке, требующей совершенно пустого желудка и так называемой втулки.

Величина зверя при догонке играет большую роль: большого, тяжелого медведя можно загнать гораздо скорее, ибо он скоро утомляется; с маленьким же хлопот несравненно больше. Охотников должно быть никак не менее трех человек. Собак берут с собой сколько могут: чем больше их будет, тем лучше. Собак привязывают на сворки и подходят к медведю с величайшей осторожностью. Медведя, подпустившего к себе на расстояние выстрела, конечно, убивают, и догонять его, следовательно, не предстоит надобности. Но это уж особенно счастливый случай, чтобы медведь на слуху подпустил к себе близко; обыкновенно же бывает, что он, заслышав малейший шорох, поднимается и бежит. Тогда спускают разом всех собак и начинают кричать и шуметь что есть силы, чтобы заставить медведя бежать во всю мочь.

Никогда не следует стараться догонять его, лишь только он тронулся; нужно стараться, напротив, чтобы медведь бежал быстрее, утомлялся и изнемогал скорее; охотник же должен поберечь себя вначале; нечего опасаться не догнать зверя, отстав от него вначале: сохранив силы, его всегда можно нагнать после, когда он уже станет утомляться, а охотник еще бодр, тогда как если охотник сначала усердно, изо всех сил, припустит за медведем, то наверное можно сказать, что не догонит его, утомится гораздо раньше. Медведь в своем бегстве глубоко проваливается в снегу, прокладывая таким образом канавку и облегчая путь собакам. Охотники идут по следу гуськом, когда собаки с медведем находятся очень далеко и лай их не слышен; когда же собаки на слуху, то охотники сами себе прокладывают путь, сокращая его по возможности больше. Лай собак начинает доноситься до охотников без перерывов приблизительно часа через три после поднятия медведя, когда он уже начинает утомляться и уменьшать свой ход. Когда же он совсем выбьется из сил, то кружит на одном месте, подолгу останавливается, переводя дух и отбиваясь от собак, и наконец забирается в чащу. Вот тут-то охотникам уже нечего жалеть сил, надо припустить во всю мочь, скорее напирать на зверя, не давая ему вздохнуть. Они здесь разделяются: один идет на собачий лай, подоспевает к медведю, а другие мастерят, т. е. забегают с противоположных сторон вперед медведя. Идти надо с крайней осторожностью, прячась по возможности за кусты, чтоб не дать себя заметить зверю, и, когда достигнешь места, где, по предположению, он должен скоро показаться, нужно выбрать также укромное убежище, откуда он не мог бы никак увидать охотника. Следящий охотник идет так же осторожно, как и другие. Когда медведь не очень еще утомлен, то, завидя следящего за ним человека, бежит от него дальше; когда же очень утомлен и раздражен неотвязчивыми собаками, то, завидя охотника, бросается прямо на него. Убивает медведя или следящий охотник, когда ему удастся подойти к зверю на расстояние выстрела, или же мастерящие — когда медведь навернется на одного из них.

Беда, если медведь, наперед завидев человека, вздумает его скрасть (подобраться) и человек этого не заметит. Вот тут-то и происходят несчастные случаи! Бывали примеры, что медведи так тихо подбирались к охотникам, что те их не замечали до тех пор, пока не чувствовали на себе тяжелых лап зверя. Первым делом медведь старается обезоружить человека и выбивает своими лапами все, что есть у него в руках, а потом уже, если удастся, расправляется с несчастным по-своему!..

Стрельба медведей на приваде (на падали)

Производится она обыкновенно весною (изредка и осенью) следующим образом: когда снег почти весь стает, охотник ищет медвежьих следов и, нашедши их, выбирает возле того места, где они проложены, небольшую ровную площадку, окруженную со всех сторон высокими деревьями. Сюда приводят негодную за старостью или болезнью (конечно, не заразительной) скотину, лошадь или корову, закалывают ее и сдирают кожу. В крайнем случае можно просто вывезти падаль. Вокруг туши складывают и крепко связывают невысокий сруб, площадь которого бывает не больше 8,5 метра квадратных. Для сруба всего пригоднее береза, так как белая кора ее хорошо видна и в сумерки, и медведь, подошедши к падали, лучше выделяется на ее белом фоне. Шагах в 20 от сруба устраивают лабаз, для чего выбирают два рядом стоящих прямых дерева и обрубают все ветви на высоте 2,8—3,5 метров. На этой высоте укрепляют на сучьях обоих деревьев несколько длинных жердей, образующих род мостков. Для того чтобы влезть на них, делают род лестницы из елки, обрубив наполовину все ветви. Когда охотник заметит, что медведь набрел уже на падаль (что бывает обыкновенно недели через две после того, как она положена, т. е. когда она даст уже запах), то приходит сюда вечером, садится на лабаз и караулит зверя.

Охота на медведей облавой

Охоту облавой можно производить в течение всей зимы, начиная с того дня, как медведь ляжет в берлогу; ложится же он около того времени, как установится постоянная зима и выпадет на четверть снег. Если положение берлоги известно и медведь долго не выходит, то окладчик должен идти внутрь круга и потревожить его. Если же положение берлоги неизвестно окладчику, то по необходимости приходится пустить собак; в противном случае облава может прокричать целый день и окладчик исходит внутри круга по всем направлениям, а медведь все же не встанет; в особенности часто бывают подобные случаи в феврале и марте, когда зверь сильно занесен. При назначении места для облавы следует отсекать круг как можно меньше, т. е. так, как только позволяет местность. Облаву следует ставить с трех сторон, не далее 10 сажен одного человека от другого. Каждый загонщик должен быть вооружен длинной и крепкой дубиной. Загонщики должны стоять на месте и кричать беспрерывно в продолжение всей охоты, пока распоряжающийся охотой не подаст сигнала к окончанию. Линия стрелков должна быть расположена за ветром от места лежки зверя, и стрелки должны стоять не более 50 шагов один от другого, а крайние из них — не далее 50 сажен от облавы.

Стрелков можно ставить сколько угодно, но нечего и говорить, что они должны быть надежны и, как и кричане, непременно трезвы; лучше всего, когда их не более четырех. Каждому стрелку хорошо устроить перед собою шалашку, но рубить ее так, чтобы было удобно стрелять через нее. Белая одежда стрелков на этой охоте очень полезна. При этом необходимо шалашки хорошенько забрасывать снегом.

Когда медведь встает от одного крика облавы, то большей частью идет на крик и, осмотрев кричан, выходит шагом на один из крайних номеров. Выходя на линию стрелков, он не любит идти по очень густой чаще, а выбирает места более открытые, где ему удобнее пройти; вот почему стрелков следует ставить так, чтобы перед каждым из них было сколько-нибудь открытое место, на котором медведь мог бы показаться и где его удобно было бы стрелять. Если входная пята зверя еще заметна (в лесу она сохраняется очень долгое время) и ветер позволяет гнать его в пяту, то лучший и надежнейший номер будет на пяте.

Облавная охота продолжается час, два, иногда и больше, смотря по величине круга и возрасту зверя: молодой медведь выходит на стрелков скоро; старого же приходится ждать долго — он ходит больше по облаве, приглядывается и прислушивается, и часто прорывает облаву — проходит между кричанами. Если медведь прорвет облаву, то его снова обходят, делают круг еще гораздо больше, так как гонный медведь лежит осторожно и не допускает обрезать круга; облаву ставят как можно чаще, кричать ей велят сильнее и ровнее, по возможности, с меньшими перерывами. К убитому медведю необходимо подходить с большой осторожностью и с заряженным ружьем; если уши у него прижаты, то это значит, что он еще жив. На медвежьей облаве почти всегда первый выстрел решает дело. Если он был удачен, то и вся охота будет удачна. Но если по первому выстрелу медведь был промазан или только легко ранен, то он поскачет нпролом, на линии стрелков произойдет суматоха, и тут уже никакого толка ожидать нельзя. Большей частью все зависит от хладнокровия и искусства того стрелка, на которого зверь выходит с самого начала,— вот почему он должен соблюдать два следующих правила: 1) брать на прицел как можно медленнее, с полнейшей выдержкой, не делая резких движений, и 2) целить в переднюю часть зверя. Рана в живот и в заднюю часть тела медведю нипочем. Но при сильном бое штуцера и при употреблении конических пуль со стальными наконечниками или экспрессных пуль всякая рана в переднюю часть тела если и не убьет его мгновенно, то остановит и отобьет всю силу.

Стрельба медведей на овсах

В августе, когда овсы начнут наливаться, медведи выходят после заката на овсяные полосы, прилегающие к лесу, и, поджимая под себя передними лапами колосья, сосут их всю ночь до рассвета, не пережевывая зубами и не срывая кистей; иногда, если овес очень высок, они садятся при этом на зад, исподволь подвигаясь все дальше и дальше, загребая лапами кисти и чавкая, подобно свиньям. Овсы посещают и медведи, дравшие скот, и деление их на стервятников и овсяников не имеет никакого основания. Такого медведя, повадившегося ходить на овес, при некоторой сноровке можно подкараулить из-за куста или с лабаза, в первом случае лишь тогда, когда зверь не напуган, вообще не отличается осторожностью и когда ветер дует с той стороны, с которой он обыкновенно выходит на полосу. В светлую ночь иногда можно высмотреть жирующего медведя и стрелять с подхода. Необходимо надевать валенки и серый костюм и соблюдать полную неподвижность в те моменты, когда зверь перестает есть и прислушивается или, встав на дыбы, озирается по сторонам.

Такой способ подкарауливания употребляется редко, и медведей на овсах обыкновенно стреляют с лабазов или полатей. Лучше всего, если позволяет местность, устраивать лабаз на дереве или деревьях, прилегающих к той полосе, на которую повадился медведь, но полати можно устроить и там, где нет крупного леса, с помощью сохирей, т. е. подпор с боковым откосным сучком. Необходимо только, чтобы лабаз находился на опушке, был как можно менее заметен и не возбуждал опасения в звере. Поэтому все принадлежности для лабаза, как-то: сохири, жерди, ветки — должны быть вырублены не на самом месте устройства лабаза, а в некотором отдалении; затем для укрышки нужно припасти ветки именно той породы деревьев, в чаще которых устраиваются сами лабазы.

Устраивать лабазы должно для одного или не более как двух охотников, 1,5—2 метра длины и в 1 аршин (0,7 м) ширины, не выше 3—4 аршина (2—2,8 м) от земли и притом всегда таким образом, чтобы сидеть лицом к заходящему солнцу, для того чтобы вечерняя заря, догорая, освещала как можно долее полосу пашни с овсом или место, где лежит привада.

Необходимо брать с собою на всякий случай топор. Лабазы устраиваются не далее 10 шагов от овсяной полосы, смотря по местности: чем ближе, тем лучше.

В некоторых местностях устраивают подъемные полати в виде весов, которые представляют действительно некоторые удобства. Садиться на лабазы необходимо за час до солнечного заката, потому что в глухих местах, если нива окружена лесом, медведи выходят на овсяное поле гораздо ранее заката солнца и не стесняются даже присутствия жниц. Лучше всего не приходить на лабаз, а подъезжать к нему верхом. Подъехав, охотник, не слезая на землю, прямо с лошади должен влезть на лабаз; другой же с обеими лошадьми, проехав некоторое расстояние вперед, отправляется домой. Нелишне, если на человеке, взобравшемся на полати, не будет одежды, которую он постоянно носит; лучше взять такую, которая давно не была в употреблении и висела где-нибудь на воздухе. Медведь, в особенности пуганый или подозревающий опасность, не доходя еще до полос овса, становится часто на дыбы, чтобы осмотреть местность; долго слушает и поводит носом, даже фыркает, стараясь учуять что-либо подозрительное, нередко опять уходит в лес, заходит с других сторон, под ветер, и, только когда убедится в совершенной безопасности, своей обычною тропою выходит на овес. Особенною осторожностью отличается медведица с медвежатами, всегда приходящая очень поздно, не ранее наступления полных сумерек.

Вообще для этой охоты необходима светлая, особенно лунная ночь; в темную же сидеть не стоит, так как успех охоты весьма сомнителен. Медведя, при его лохматости, неопределенности очертаний и однообразной окраске, стрелять в темноте гораздо труднее, чем какого-либо другого крупного зверя. Заметить приближение медведя можно по треску обламываемых им сучков в лесу; в этот момент надо приготовить ружье к выстрелу. Если на лабазе двое-трое, что не обещает удачи по трудности сохранения тишины, то необходимо заранее уговориться, кому стрелять первому.

Стреляют при первом удобном для выстрела положении зверя, целя в переднюю часть тела. Тяжело раненный медведь обыкновенно падает с ревом и каким-то особым храпением и фырканьем, катается по земле; потом уже, если у него хватит сил, снова поднимается на ноги. Очень редко бывает, чтобы раненый бросался ночью на человека или лез на полати, но нелишне заметить, что когда приходится в последнем случае прибегать к помощи топора, то надо рубить по лапам, ключице, по крестцу, а не по шее, голове или лопаткам.

На Кавказе существует способ охоты, аналогичный со стрельбою на овсах, именно подстерегание медведей на кукурузе и в фруктовых садах. При неурожае чинаровых орехов медведь производит по ночам большие опустошения в кукурузных полях, особенно когда початки еще не совсем созрели и мягки. Охотник здесь садится в засаду близ тропы. На Западном Кавказе, по Черноморью, медведи любят посещать заброшенные фруктовые сады, но и здесь охотники очень редко делают полати и выжидают прихода зверя около дерева, к которому повадился ходить медведь. Для удобства выцеливания большей частью проводят черту мелом по стволу или посредине планки. Около же этого времени, но чаще позднее — в сентябре-октябре,— медведей стреляют на Кавказе с подхода, высматривая их по горам и стреляя на расстоянии нескольких сотен шагов. При этом перескакивают (за ветром) от дерева к дереву, выбирая моменты, когда медведь занят разыскиванием пищи. Стреляют из-за дерева и после промаха стоят, не показываясь и не шевелясь, так как не раненый зверь очень скоро останавливается и начинает осматриваться. Медведь имеет слабое зрение и, когда жирует, довольно невнимателен к окружающему.

В сентябре медведи в лесах европейской части России часто дерут скот, причем, задрав корову или лошадь, несколько ночей ходят есть добычу. Поэтому можно подстеречь зверя, устроив у падали лабаз. Обыкновенно, нажравшись с голода мяса, медведь на следующую ночь не приходит, ложась, однако, недалеко от падали, так что надо устраивать лабаз очень осторожно и бесшумно. Садятся на место часа за 2—3 до заката, потому что медведь приходит ужинать очень рано. Нажравшийся падали медведь менее осторожен, потому что начинает хуже чуять, а также не так злобен и опасен, как голодный.

Охота на медведя на солнцепеках с подхода и с лайками

В горной местности не без успеха практикуется охота на медведей ранней весной — на солнцепеках. С началом таяния снегов медведи, выйдя из берлоги, некоторое время предпочитают жаться на склонах, обращенных к югу,— на солнцепеках. Выбирают они места, расположенные неподалеку от берлог.

Когда же снега в горах становится меньше и на первых проталинах пробиваются лютики, а за ними появляются побеги борщевника, медведи начинают лазить по склонам гор в поисках этих растений. Есть места на Алтае и на Саянах, где медведи концентрируются на солнцепеках в значительном количестве. Охотники на верховых лошадях, вооруженные винтовкми, выезжают в горы и высматривают бродящих медведей. Чтобы убить пасущегося на солнцепеках медведя, нужно знать его повадки, нужны навык скрадывать осторожного зверя и большая настойчивость.

Если охотник заметил медведя, то и от зорких глаз косолапого ему укрыться нелегко. В этом случае приходится немедленно скрываться от зверя за ближайшими горами и составлять такой план охоты, чтобы подобраться к медведю на верный винтовочный выстрел.

Скрадывая медведя, прежде всего нужно учитывать направление ветра и считаться с привычкой медведей уходить от преследования, преимущественно в горы. Поэтому скрадывать медведей следует всегда сверху — с горы. Иногда же бывает выгодно поступить таким образом: один охотник обходным путем поднимается на гору выше пасущегося медведя, а другой пытается скрасть медведя из-под горы. Если подход почему-либо не удастся и медведь заметит охотника, он ухнет несколько раз и мигом выскочит на гору, где затаился в камнях другой охотник.

Окладывание медведей по снегу

Первые ранние снега нередко застают врасплох некоторых беспечных медведей, и они по первой пороше оставляют приметные следы. Бывает, что на лесосеке строгивает медведя с берлоги упавшее поблизости дерево, и зверь вынужден перебираться на другое место.

Иногда надоедливая собачонка охотника, которой лаять бы только на белок, натыкается на берлогу и своим настойчивым звонким голосом заставляет осторожного зверя покидать зимнюю лежку. Для охотника-медвежатника все эти случаи — хорошая находка. Вот свежий или припорошенный снежком размашистый, широкий след медведя, уходящий вглубь, в самые глухие уголки леса. Охотник берет след и начинает интересную работу — окладывание медведя, который считается замечательным мастером следа. Ни один зверь не умеет так искусно, используя особенности местности, дороги, мелководную речку, поваленные деревья, бесснежные поляны и т. д., запутать и скрасть свои следы, как это делает старый опытный медведь. На южном Урале два охотника окладывали разных медведей, причем одного из них, -заломавшего местного охотника, пришлось переокладывать трижды. Зверь — крупный самец — боясь преследования, менял «под погоду» места лежек. Только в одном окладе он сменил до восьми мест.

Оставив свежий след медведя, потянувшийся в густые ельники, охотник делает большой обход самой густой и темной части леса. Идя, где по дорогам, где светлыми местами, он вновь пересечет след зверя. Медведь, перейдя не замерзшее болото и согриву, опять ввалится в густые ельники. Тут снова нужно оставить следы, на этот раз слева, и сделать большой круг, стараясь не спеша, без шума обходить с правой стороны все крепкие участки леса, где смог остаться зверь.

Пройдя с километр, охотник может обнаружить, что медведь перешел вправо, в более светлые участки леса. Продолжая идти в том же направлении, охотник вновь пересечет след — значит зверь вернулся на левую сторону угодий. По компасу, которым нужно все время корректировать свой путь, охотник должен обойти с северной стороны темные, густые ельники. Допустим, дальше пойдут бугры, покрытые сосняком. Охотник уже рассчитывает, что медведь остался в ельниках, а след выходит в гору и направляется на север. Не меняя направления, приходится пройти еще с полкилометра и снова пересечь след вернувшегося зверя. Тут уже ясно, что медведь остался в ельниках: большой круг начерно замкнут, выходного следа больше нет.

На другой день, со свежими силами, нужно не спеша образовать оклад, сокращая его за счет светлых мест и болота, где медведь не мог задержаться. Чтобы меньше шуметь, эту работу лучше всего производить одному. Внутри круга удается обнаружить тропу зверя, по которой он несколько раз проходил назад и вперед. А вот и его прыжок на поваленное дерево, по которому он шел прямо на север. Это, вероятно, и есть его «пята» (последний ход на лежку, в берлогу). Дальше нельзя делать ни шага, иначе есть риск подшуметь медведя.

По наблюдениям опытных медвежатников и окладчиков, последний ход медведя на берлогу почти всегда ведет на север, а направление хода стронутого из берлоги медведя на первых 80—100 м всегда указывает на юг. Охотясь на медведей в европейской части Союза, это твердо можно взять за правило: такая закономерность хода медведей на берлоги и из берлог подтверждается многочисленными наблюдениями охотников. На Урале и в разных местах Сибири эта закономерность в ходах медведей не наблюдается.

Не задерживаясь и не производя шума, охотник оставляет заветные следы медведя и проходит дальше, до своего вчерашнего следа. Здесь нужно прикинуть в уме план охоты на обложенного вами медведя и определить приблизительное место его нахождения. Предположим, что круг получился небольшой. В таком круге легко брать зверя и на берлоге, и путем оклада. Охотник должен не полениться и затоптать все следы медведя, которые остались за пределами оклада. Кроме того, неплохо запутать и свои следы, сделав несколько ложных петель, чтобы другие охотники не смогли найти оклад и стронуть зверя, на которого потрачены и время и труды.

Охота на медведей с рогатиной

«Настольная книга охотника-спортсмена»

Среди русских охотников до начала двадцатого столетия было немало опытных медвежатников-рогатчиков. В конце прошлого столетия (XIX) среди них особенно славились горьковский медвежатник И. Ф. Корольков, М. Андриевский, братья Мартемьяновы, братья Корешковы и др. Охота на медведей с рогатиной является едва ли не самой высокоспортивной среди всех других зверовых охот. Недаром издавна любили ее смелые русские люди. И даже русский царь Алексей Михайлович не раз хаживал на медведя с рогатиной.

Всякий опытный медвежатник, обладающий достаточной физической силой и крепкой выдержкой, может испытать эту непревзойденую охоту. Так как эта охота производится всегда вдвоем — двумя рогатчиками или рогатчиком и его помощником, вооруженным ружьем,— риск на такого рода охоте сводится к минимуму. Но, с другой стороны, если бы на медвежьей охоте не было и доли риска, охотники-медвежатники не любили бы так беззаветно эту высокую охоту.

Замечательное описание лихой охоты с рогатиной принадлежит выдающемуся русскому медвежатнику М. Андриевскому: «Медведь, подрываемый лайками, поневоле отсиживается и возится с ними, но, когда завидит охотника и сообразит, что уже не уйти от него, останавливается с решимостью идти на драку. При некотором навыке такую окончательную остановку легко отличить от простой задержки для защиты от назойливости собак. Инстинктивно понимая, что человек гораздо опаснее собак, медведь, решившись на драку, не обращает уже на них внимания, сосредоточивая его на главной опасности, т. е. на человеке. При этом зачастую хитрит: делает вид, что не замечает человека, отворачивает от него голову в сторону, но маленькие пронзительные глазки его зорко следят за тем, что делает охотник. Когда медведь улучит удобный момент, чтобы наброситься на своего оплошавшего или несмелого преследователя, то, заложив уши назад, с удивительной быстротой атакует его, причем обыкновенно коротко и сильно рычит — пугает. Если охотник слишком горяч, тороплив или малосведущ и поэтому, сблизясь с медведем, станет чрезмерно круто наседать на него, не заметя, что тот уже сбавил ход, чтобы улучить минуту и удобнее броситься на своего врага, то медведь живо смекнет это и, делая вид, что неуклюже, неторопливо спасается, сам искоса поглядывает на него, а когда достаточно напустит на себя, то вдруг разом круто обернется и бросится на оторопевшего от неожиданности охотника с такой быстротой и ловкостью, которых, по-видимому, нельзя ожидать от его неуклюжей фигуры. Зная эти тактические уловки медведя, опытный рогатчик,по мере того как уменьшается расстояние между ним и медведем, сам замедляет ход там, где позиция медведя выгоднее его позиции, и настигает его в более чистых и таких местах, в которых удобнее окончательно сойтись с ним, но никогда не подъезжает ближе двадцати — тридцати шагов, причем представляется, что будто боится медведя, и заслоняет собой рогатину, особенно блестящее перо ее. Такая видимая робость охотника обманывает бдительность медведя, делает его более самоуверенным и беспечным. Тогда он ке старается уйти или забиться в чащу или лом и, будучи настигнут на чистом месте, т. е. в положении для него менее выгодном, чем для человека, не выдерживает и бросается на охотника. А этого только и нужно рогатчику».

Далее М. Андриевский писал: «Напустив зверя шага на три, на два, т. е. на расстояние, с которого уже можно достать рогатиной, надо решительно ударить его, и непременно в передние части тела, т. е. в грудь под лопаткам или под пах, смотря по тому, как идет. Обыкновенно медведь бросается на четвереньках, как собака, редко на дыбках... Удар рогатиной должен быть сильным, коротким, без размаха. Само собою разумеется, что рогатчики должны быть искренние, надежные охотники, ловкие, сильные душой и телом люди. Кроме того, они должны иметь некоторый навык или по крайней мере один из них, а другой должен знать, хотя бы теоретически, как принимать на рогатину Они должны как бы спеться вместе, потому что у каждого рогатчика есть свои известные привычки и манеры, которые необходимо знать, чтобы уметь без звука, без слов понимать друг друга тогда, когда вся жизнь идет на ставку, когда ревет только медведь да лают лайки. Охотники работают молча, а если уже выкрикнут слово, так именно то необходимое, полное смысла слово, от быстрого и удачного выполнения которого зависит судьба их обоих».

Из этого описания М. Андриевского нетрудно понять технику приемки медведя на рогатину. Но одной техники мало: рогатчики должны быть крепкими, сильными людьми, ловкими в ударе по зверю, быстрыми в ходьбе на лыжах. Если в лесу лайки задержали медведя, охотник-рогатчик и другой охотник со штуцером, гладкоствольной двустволкой или также с рогатиной начинают преследование медведя по глубокому снегу; когда уже лайки не могут работать по зверю, охотники преследуют его на лыжах. Лыжи должны быть обязательно шитые камасами (шкурами с ног оленя). Обычно уже на 6—8-м км медведь, в зависимости от глубины снежного покрова и полевых качеств лаек: их смелости и злобности,— задерживается на месте, чтобы напасть на преследующих его охотников. Так протекает эта интересная, строгая зверовая охота, с которой может сравниться только охота на тигра и леопарда.

Календарь

Январь.Медведь лежит в берлоге. В более южных местностях мечет детенышей в конце месяца. Бтвная охота на берлоге, в основном облавой; реже с собаками и гоном.

Февраль.В средних областях мечет большинство самок (2, реже — 3 медвежат). Выходит из берлоги медведь чаще в конце месяца. Охота та же, что и в январе.

Март.Поздние пометы. Медведица мечет еще в берлоге. Только очень молодые родят вскоре после выхода и в таком случае укрываются где-нибудь в чаще, в осинниках или делают временное логово в камнях, чаще под корнями вывороченных деревьев. Обыкновенно они мечут не ранее как по четвертому году, т. е. когда им минет сполна три весны; молодые всегда и нередко старые медведицы приносят медвежат далеко не каждый год, а, как правило, через год. Выходят из берлоги (в Средней России около Благовещенья) сначала самцы. Охота на падали и скрадом по проталинам, на солнопеках.

Апрель.В начале месяца медведь выходит из берлоги. На севере — во второй половине. Выход из берлоги находится в зависимости от климата: только сильно отощавший медведь выходит ранее известного срока, который, конечно, в известной степени зависит от погоды и более ранней и теплой весны. Вообще медведь окончательно покидает берлогу немного позже бурундука и барсука, и самое положение берлоги имеет влияние на время его выхода: медведь, лежавший в сиверах, в частом ельнике, разумеется, не может оставить свое зимовье раньше медведя, залегшего на солнечной стороне увала.

Обыкновенно для обозначения времени выхода медведя из берлоги охотники повсеместно употребляют весьма меткий термин: «когда мураш закипит», и нельзя не заметить, что эта примета почти совершенно верна. Дело в том, что муравьи действительно вылезают из своих подземелий не ранее того времени, когда большая часть снегов стает; вместе с тем это главная первоначальная пища всякого медведя, который, следовательно, весной всегда бывает муравьятником и только гораздо позже, обыкновенно в конце лета и осенью, начинает выказывать более свирепые наклонности, и если вынудит его к тому голод, а иногда просто случайно делается стервятником, если же нет — остается миролюбивым муравьятником. Очень поздние пометы. Начинается линька (по выходе из берлоги). Охота на падали, с полатей. Случайная охота скрадом на солнопеках.

Май.Медведь держится преимущественно в осинниках. Наступает период линьки. В конце месяца в более южных местностях начинается течка.

Июнь. Медведь держится в чащах лиственного леса (осинниках), где есть осиновый лист и ствольняк (дудка). В средних областях с первых чисел начинается течка (2 недели) и продолжается до средины месяца. В более северных местностях — во второй половине. Медвежата ходят во время течки отдельно или с пестуном и начинают промышлять самостоятельно. Наступает период линьки. Шкура в июне и июле совершенно не ценится.

В июне медведица обыкновенно держится в болотах или поблизости от них и вместе с медвежатами кормится муравьями, пиканом — огромное зонтичное растение (Archangelica), называемое обыкновенно медвежьей дудкой, корнями Angelica sylvestris, моржовника, тоже из этого семейства, молодым хвощом, луковицами саранки (Lilium Martagon) и дикого лука; нередко также она с медвежатами объедает кору на концах сосновых ветвей и молодые сосновые побеги. Вообще медведи, первое время в особенности, скорее могут назваться травоядными, чем плотоядными, животными. Выходят они кормиться по зорям и в летние ночи продолжают бродить где придется, но с восходом солнца уходят в болота; обыкновенно они ходят летом зря, никогда одними и теми же тропами, но всегда выходят из болота. Случайная охота скрадом (на муравьищах и по речкам). Июль. В начале июля гоньба оканчивается, медведицы присоединяются к медвежатам, которые с пестуном ходят в отдалении от тех местностей, где происходит течка, а медведи уходят в сивера и ельники, где долинивают и начинают мало-помалу отъедаться. Летняя линючая шкура (в июне и июле) почти ничего не стоит.

Держится медведь в ельниках, около малинников, потом брусничников; с средины месяца или позднее, смотря по местности, начинает по ночам выходить на овсяные поля, прилегающие к лесу. В начале месяца показывается новая шерсть, и в конце иногда совсем вылинивает. В июле главная пища медведей — разные ягоды: малина, брусника, черемуха, черника, жимолость, смородина; ранним утром нередко можно застать их за этим занятием, в котором они выказывают много проворства, что, впрочем, и понятно: много ягод требуется для удовлетворения медвежьего аппетита. Но кроме ягод медведь изредка любит полакомиться медком и залезает на борти, отыскивает, как барсук, осиные гнезда, ест всевозможных насекомых, ловит мышей, бурундуков с их запасами и вообще не дает спуску ничему, начиная от маленького жучка до козла или оленя. Несмотря на свою кажущуюся неповоротливость и неуклюжесть, медведь при случае выказывает необыкновенное проворство и ловкость, искусно скрадывает и хватает на месте лесных птиц, спрятавшихся или ночующих на земле; таким образом он нередко ловит кополят, но часто, однако, и промахивается; гораздо чаще глухарята, тетеревята и молодые рябчики делаются его добычей, смокнув после дождя, когда он стряхивает их с довольно толстых деревьев. Медведи нередко ловят молодых козлят, которые составляют для них самое лакомое кушанье. Охота на овсах с лабаза и иногда облавой (выгоняют из опушки наевшегося медведя).

Август.Живет около ягодников (брусничников) и в рябинниках, в дубовых лесах, а также где растут дикие и одичавшие фруктовые деревья. В более южных местностях еще линяет. Около Ильина дня и в начале августа медвежата бывают величиною с овцу и начинают уже понемножку промышлять сами, но за всем тем для медвежьей семьи требуется столько пищи, что медведица по необходимости начинает драть скотину, в особенности лошадей, которые ходят на свободе вблизи приисков и старательских (вольных) работ. Вообще с начала осени количество пищи значительно уменьшается: ягоды обобраны, пернатая дичь вся уже летает, а между тем медведю надо хорошенько заесться до наступления зимы. Вот почему обыкновенно с осени начинаются их похождения, весьма убыточные для местных жителей, которые, впрочем, рано или поздно наказывают дерзкого хищника. В августе медведь очень часто встречается в кедровниках северо-восточных уездов: влезши на дерево, он начинает сбивать кедровые шишки, а потом катает их на земле до тех пор, пока не вывалятся все орехи, которые он глотает целиком. Нередко вся семья взбирается на один кедр, но при этом не очень сучковатый, потому что медведи вообще не любят сучковатых деревьев. Охота на овсах, с полатей; случайная охота на ягодниках.

Сентябрь.Держится там же, что и в августе, но в сентябре медведи ходят уже очень широко и начинают свои переходы с запада на восток и с севера на юг. Однако дальние переходы совершают только не совсем сытые, не заевшиеся медведи. Передвигаясь к югу и вообще на мелкие снега, успевают по дороге чуть подзаправиться и залечь в берлогу несколько позже. Жирный медведь никогда не уходит далеко от своего летнего местопребывания, но иногда, впрочем, случается, что старый опытный медведь приходит на лето верст за сто и, задравши не одну скотину, у ходит зимовать на прежнее место. На Крайнем Севере приготовляет берлогу и иногда во второй половине месяца (с Воздвиженья) залегает. Впрочем, медведь делает себе новую берлогу каждый год и только в крайности ложится в старую. В этот период у медведя лучшая шкура с точки зрения охотника. Стрельба и ловля капканами у задранной скотины или привады. Охота на засидках в старых садах и в кукурузе.

Октябрь.В конце месяца медведь начинает залегать в берлогу (как правило, в ельниках, под искарью, реже на моховых болотах; в горах — в пещерах и расщелинах). В урожай ягод (брусники, калины и особенно рябины), а также орехов и желудей ложатся значительно позднее, иногда по снегу. Перед самой лежбой медведь ничего не ест, но зато беспрестанно и много пьет, что доказывается и тем, что у медведя, убитого в берлоге, желудок и все кишки бывают наполнены только одной водой, и только у самого заднего прохода замечается отвердевший кал, или так называемая втулка, которая, по мнению охотников, происходит от того, что медведь перед лежбой ест только красный очень вяжущий корень конского щавеля. Эта втулка бывает величиною с вершок и тверда как камень. Медведь всегда ложится головой к лазу; если же лежит медведица с детьми, то у каждого члена семьи имеется свое особенное логово: матка лежит тоже всегда впереди, за нею пестун и, наконец, молодые медвежата. От дыханья устье берлоги и очень близко стоящие деревья или кусты покрываются желтоватым инеем, который в открытых местностях виден издалека и нередко выдает медведя охотнику, который, увидев такую желтую дыру, не замедлит сейчас или в скором времени освидетельствовать ее и покончить с жильцом. Последний, впрочем, нередко обманывает надежды промышленника и, будучи потревожен, уходит искать себе другое, более безопасное убежище. Это бывает, когда медведь недавно лег в берлогу и еще не облежался; но он очень хорошо слышит и обращает внимание на всякий подозрительный шум даже в самое глухое время зимы — в декабре и январе, и вообще сон его не совершенно непробуден, как сон настоящих зимоспящих животных. Весьма важной приметой для охотников служит также то обстоятельство, что вблизи берлоги не бывает почти никаких звериных следов, и козлы и олени вдруг круто сворачивают со своих обычных троп, проложенных еще осенью, и делают большой круг, далеко не доходя до опасного места.

Такие уклонения всегда обращают на себя внимание опытных зверопромышленников и рано или поздно открывают убежище медведя. Шерсть приобретает наилучший вид, а шкура — наивысшую ценность. Стрельба и ловля капканами на падали и задранной скотине. Розыски берлог окладчиками. В конце иногда охота по первозимью облавой. Охота в горах скрадом.

Ноябрь.Медведь залегает в берлогу. На Кавказе обыкновенно бродит почти всю зиму. Появление шатунов всегда обусловливается неурожаем ягод и кедровых орехов, служащих, так сказать, основною пищею медведей, и это правило настолько верно, что зверопромышленники всегда знают заранее, будут ли шатуны и даже как много. Шатуны всегда ходят оленьими и другими звериными тропами, лесными дорогами и проходят иногда огромные расстояния, что еще более затрудняет охоту за ними. Но рано или поздно они делаются добычей охотника и редко выживают до весны. Шкура убитого в этот период животного имеет высокую ценность. В более северных местностях России начинается охота на берлоге.

Декабрь.Медведь лежит в берлоге. Охота на берлоге облавой или с лайками и гонкой по глубокому снегу.

Особый случай — медведь-шатун. Так называют зверей, не набравших жира для зимней спячки. Они не ложатся в берлогу или просыпаются рано — в январе — и рыщут по лесу (шатаются) в поисках хоть какого-нибудь пропитанья. В массовых случаях это характерно для медведей Сибири в годы неурожая орехов и ягод. Уже с осени начинает проявляться непривычное поведенье зверей — заходят в места, им не свойственные, теряют внимательность, осторожность, нападают на скот, склонны сожрать собрата. Едят все, что встретится на пути,— промасленные тряпки, пачки охотничьих пыжей, старую шерсть маралов, могут сжевать валенки.